Мать Эрнесто Че Гевары — Селия де ла Серна — в конце 1930—х годов, уже будучи замужем и имея четверых детей, присоединилась к различным антифашистским группам и начала заниматься левым активизмом. Когда в Европе разразилась война, она помогла переселить испанских беженцев-республиканцев в Аргентину. Затем, когда летом 1940 года Гитлер двинулся маршем на запад, она обратила свой взор на Францию.
После речи де Голля на Би-би-си 18 июня 1940 года, в которой он осудил французское перемирие, подписанное с нацистами, и призвал армию продолжать борьбу, в Кордове, недалеко от Альта-Грасиа, де ла Серна стал соучредителем местного отделения Свободной Франции. Примерно 300 членов комитета собирались еженедельно, чтобы обсудить последние новости с фронта и собрать средства для освобождения Парижа, продавая книги с французскими рецептами в ручных переплетах. Они были не одиноки. Из 400 комитетов Свободной Франции, основанных по всему миру, 300 из них находились в Латинской Америке и более 40 — в Аргентине. Комитеты возникли в Мендосе, Посадасе и даже в Тукумане, недалеко от боливийской границы.
С июня 1940 года Буэнос-Айрес стал бьющимся сердцем французского сопротивления в изгнании. В этом космополитичном портовом городе французские эмигранты и аргентинцы в равной степени оказывали сопротивление французскому коллаборационистскому режиму, штаб—квартира которого находится в курортном городе Виши, и собирали деньги на противодействие ему. Около 400 новобранцев покинули порт Буэнос-Айрес на лодках, направлявшихся в Англию, где они рисковали своими жизнями, чтобы освободить страну, которую большинство из них никогда не видели. Дома гражданские добровольцы издавали газеты, вели радиопередачи, продавали булавки и значки и устраивали светские вечера в поддержку Свободной Франции. Эти аргентинцы, имевшие прочные исторические и культурные связи с Францией, возможно, также увидели во французском гражданском сопротивлении отголоски своей собственной ситуации: зарождающиеся фашистские настроения, которые в конечном итоге переросли в военный переворот, сообщили авторы сайта журнала New Lines — Диана де Виньемон — историк, ставшая журналисткой, живущая в Париже, и Финеас Рюкерт — журналист — расследователь, также живущий в Париже.
Авторы статьи также рассказали о том, как Альберт Герен – француз, эмигрировавший в Аргентину после Первой мировой войны, являющийся главой ассоциации ветеранов Первой мировой войны в Буэнос-Айресе, стал одним из первых, кто откликнулся на его призыв де Голля к сопротивлению.
Через неделю после радиообращения де Голля к Би-би-си в Министерство иностранных дел в Лондоне пришла телеграмма из Аргентины, где было написано: «Бывшие французские комбатанты, объединенные в Буэнос-Айресе, создали Французский национальный комитет, одобряющий вашу инициативу продолжать сопротивление до победы и ожидающий ваших приказов».
Несколько недель спустя де Голль ответил Герену: «Я поздравляю вас, подтверждаю ваше назначение представителем французской группы в Буэнос-Айресе и приглашаю вас сформировать французскую группу действий и держать меня в курсе ситуации».
Герен назвал свою группу сопротивленцев в изгнании «Комитетом де Голля». И с одобрения самого генерала он сразу приступил к работе.
Проживая в здании Хаусманна на улице Либертад с удачным названием в центре Буэнос-Айреса, Герен основал и финансировал бесплатный ежемесячный бюллетень «За свободную Францию», который впоследствии стал рупором свободной Франции в Латинской Америке.
Первый номер «Свободной Франции» был оформлен в красно-бело-синей обложке и украшен изображением скульптуры Франсуа Руда “Марсельеза”. Следующие бюллетени были испещрены крестами Лотарингии, символом Свободной Франции, призванным противостоять нацистской свастике. Он соединил его с латинскими словами “In hoc signo vinces”, что означает “В этом знаке ты победишь”. Герен, как оказалось, был не только острым писателем, но и дальновидным пропагандистом.
“Герен был во многом ”предшественником» более широкого движения сопротивления в изгнании», — сказал New Lines Владимир Труплин, историк и главный куратор Парижского музея ордена освобождения. Просматривая архивы, он объяснил, что Герен был “первым, кто присоединился, и одним из самых активных членов сопротивления в изгнании” и что его усилия на низовом уровне в Аргентине сыграли ключевую роль в создании самостоятельного правительства Свободной Франции.
Офис Труплена украшен большим плакатом с изображением Лотарингского креста с двумя перекладинами, девизом “Liberte, Egalite, Fraternite” и трехцветным флагом Республиканской Франции. Герен, объяснил он, мог использовать эти три символа в то время, когда сам де Голль не мог этого сделать. Лондон, где де Голль основал штаб-квартиру «Свободной Франции», разорвал дипломатические отношения с Виши в июле 1940 года, хотя официально эти две страны никогда не находились в состоянии войны. В результате критика режима Виши и его 84-летнего лидера маршала Филиппа Петена была категорически запрещена, в том числе в передачах финансируемой правительством BBC.
Однако цензура Би-би-си не распространялась на Аргентину, и Герен мог позволить себе быть настолько яростным противником Виши, насколько ему хотелось. “Можем ли мы смириться с этой конфискацией, с этим вырождением, причиненным Франции этой горсткой предателей?” Он писал осенью 1940 года. “Нет, тысячу раз нет!” — ответил он. В начале 1941 года по аргентинскому общественному радио он заявил: “Подчиняться Петену — значит подчиняться Гитлеру. Вот так просто”.
Бруно Леру, историк и автор нескольких книг о французском сопротивлении, рассказал New Lines , что Герен, в отличие от большинства своих современников, был “не только против Виши, но и против самого Петена”. К августу 1940 года Герен уже называл Петена “диктатором”.
Из редакционных статей Герена видно, что он читал не только «Майн кампф», но и соответствующие книги де Голля и Петена и свободно владел их идеологией и риторикой. Это, по словам Леру, сделало его собственное сочинение еще более убедительным: «Когда Герен, сам ветеран войны, написал, что Петен был ужасным генералом в Первой мировой войне и ему не следует доверять спасение Франции от нацистов, люди обратили на это внимание».
Пропаганда Герена привела к тому, что его заочно приговорили к 15 годам тюремного заключения и лишили французского гражданства. В октябре 1941 года, через несколько месяцев после того, как Виши фактически лишил его гражданства, де Голль наградил Герена высшей наградой Франции военного времени: Крестом освобождения, медалью, которой были награждены всего около 100 гражданских лиц. Де Голль наградил его не как солдата, а как “первого пропагандиста Свободной Франции”, объяснил Труплен.
То, что Герен построил свою пропагандистскую машину в 7000 милях от Франции, в офисе в центре Буэнос-Айреса, было не так удивительно, как может показаться: Аргентина имеет долгую историю франкофильства.
Миранда Лида, историк и профессор Университета Сан-Андреса в Буэнос-Айресе, объяснила, что с 1857 по 1940 год Аргентина приняла около 200 000 французских иммигрантов, из которых более половины постоянно обосновались в стране. Популярная в то время поговорка гласила: “Аргентина была построена итальянской мускулатурой, английским капиталом и французской мыслью”.
“В довоенные годы французская культура была очень важна”, — рассказала Лида New Lines. “Люди читают по-французски. Они были в курсе всех дебатов французских левых. ”Когда в 1914 году был убит лидер французских социалистов Жан Жорес, — пояснила она, — аргентинские газеты прокомментировали это, и некоторые отреагировали с возмущением”. Аргентинцы впервые услышали о Русской революции благодаря тому эффекту, который она произвела в Париже, добавила она.
Буэнос-Айрес в начале 20 века был похож на современный Вавилон. Французское сообщество регулярно контактировало не только с испанскими и итальянскими иммигрантами, но и с немцами, которые издавали свою собственную газету на испанском языке El Pampero.
Несмотря на присутствие Германии, в мае и июне 1940 года, когда нацисты маршировали по Франции, аргентинские студенты поддержали Францию. Они вышли на улицы, распевая «Марсельезу”.
“Южноамериканские элиты настолько традиционно привязаны к нашей культуре”, — писал французский атташе по культуре Анри Сейриг в 1941 году, что после падения Франции казалось, “что вся их духовная вселенная рушится”. Для народов Латинской Америки Виши означал “уничтожение социальных завоеваний Французской революции”, во имя которых их собственные страны были созданы как независимые государства.
Это сделало поддержку военных действий второй натурой для многих в “Париже Южной Америки”. Аргентинцы чувствовали, что если Франция падет, то может пасть и их относительно новая республика.
Возможно, их подстегнул и тот факт, что де Голль проявлял особый интерес к Латинской Америке. 19 апреля 1943 года он произнес одну из всего лишь двух речей военного времени, адресованных нефранцузским слушателям (остальные были канадцами). “Ни одна другая часть мира не проявляла к страдающей и сражающейся Франции более горячего сочувствия, чем Латинская Америка”, — сказал он. “Ваши и наши души черпают вдохновение из одних и тех же источников”.
К началу 1943 года Герен собрал около 4000 платящих взносы членов по всей стране. Его комитет Буэнос-Айреса был больше, чем просто политической организацией: это был центр сохранения культуры, где проводились художественные выставки, лекции и концерты, демонстрировавшие довоенную Францию, для финансирования борьбы за послевоенный порядок.
Комитет связался с Accion Argentina — одной из антифашистских групп, к которым присоединилась мать Гевары, Селия де ла Серна, — и начал распространять контент, направленный на мобилизацию поддержки освободительной армии де Голля. В то время, когда фашистские идеи начали распространяться и в Аргентине, “комитеты де Голля ” это акт веры во Францию, “ писали они в совместной редакционной статье, — что само по себе является актом веры в демократию”.
Латиноамериканские и французские интеллектуалы-антифашисты часто посещали одни и те же салоны и переиздавали работы друг друга в своих газетах и журналах. В заполненной книгами квартире Лиды в Буэнос-Айресе она хранила десятки экземпляров журнала Sur, редактируемого аргентинкой Викторией Окампо — франкофилкой и близким другом Герена.
Во время войны Окампо был особенно активен в поддержке Свободной Франции. В 1940 году ее издательство перевело и выпустило послание де Голля 1934 года “Армия будущего”, в котором призывалось французскую армию модернизировать перед лицом фашистской угрозы. Когда война продолжалась, она объединила усилия с аргентинским писателем Хорхе Луисом Борхесом и французским интеллектуалом Роже Кайлуа в публикации ряда манифестов, призывающих правительства Латинской Америки разорвать связи с Виши и признать Свободную Францию.
Находясь в Аргентине, Герен также начал координировать более широкие усилия латиноамериканского сопротивления, связываясь с различными комитетами Свободной Франции письмами и телеграммами.
Современники по всему региону откликнулись на призыв де Голля к оружию. К 22 июня 1940 года комитеты появились в Мексике, Чили, Колумбии, Венесуэле, Бразилии и на Кубе — последняя станет первой страной, признавшей Свободную Францию в качестве самостоятельного правительства в 1942 году. Эти комитеты собирали сотни, а иногда и тысячи членов во многих столицах и небольших поселках.
Энергичный и все более международный бюллетень Герена (к концу 1941 года его читали около 150 000 человек по всей Латинской Америке), его финансовый вес и тесная связь с де Голлем сделали его естественным лидером этого регионального движения.
Всемирно известные французские писатели часто присылали Герену статьи и передовицы из своего вынужденного изгнания. Ева Кюри, дочь ученых Пьера и Мари, прислала по почте отрывок из “Путешествия среди воинов”, своего репортажа, номинированного на Пулитцеровскую премию, о фронтах войны в Африке, Восточной Азии и Советском Союзе. Писатель из Бразилии Жорж Бернанос опубликовал несколько статей, призывающих своих соотечественников не прекращать борьбу. Жак Маритен, Филипп Баррес, Женевьева Табуи и бесчисленное множество других также внесли свой вклад из Нью-Йорка.
Бюллетени Герена были переведены на испанский под названием «За свободную Францию» и широко распространены по всему региону. По словам Леру, примерно три четверти его читателей были испаноговорящими.
В январе Герен превратил ежемесячный бюллетень в двуязычную еженедельную газету под названием La France Nouvelle. Операция с подзаголовком “Великий еженедельник Латинской Америки” была поистине транснациональной. Тоно Салазар, сальвадорский дипломат и художник, пришел в газету в качестве карикатуриста. Педро Ольмос Муньос ежемесячно писал иллюстрации из Вальпараисо, Чили. Собственный нью-йоркский свободный французский еженедельник France-Amerique регулярно публиковал передовицы своего директора Анри Торреса.
Движение, созданное по призыву Герена, было настолько убедительным, что некоторые решили отправиться в долгое путешествие на лодке в Европу, чтобы присоединиться к борьбе, в том числе 15-летний Бенджамин Джоссет. 15 Июня 1940 года Жоссет возвращался домой из школы, когда увидел первую полосу газеты «Ла Гасета». “Немецкая армия оккупировала Париж”, — гласила она.
Жоссет, должно быть, чувствовал себя опустошенным. “Мои профессора всегда говорили мне, что Париж дал культуру и свободу остальному миру”, — сказал он в интервью много лет спустя.
Джоссет, чьи родители эмигрировали из Османской империи (современная Сирия) в Тукуман, город на высокогорных равнинах Аргентины, прочитал о недавно созданном комитете де Голля. В октябре он совершил 745-мильное путешествие в офис комитета на улице Либертад в Буэнос-Айресе, чтобы записаться в армию, и в типичной подростковой манере сбежал, ничего не сказав родителям. “Я уезжаю освобождать Францию”, — позже написал он им в письме.
Другие добровольцы приехали еще издалека.
В апреле 1941 года 20-летняя чилийка французско-баскского происхождения Марго Дюхальде присоединилась к группе из дюжины чилийцев, направлявшихся из Сантьяго в Буэнос-Айрес для поступления на военную службу. Дюхальд отплыла в Лондон, где стала первой и единственной женщиной, вступившей в военно-воздушные силы Свободной Франции, а позже была награждена французским орденом Почетного легиона. Ее прозвали “Чили”.
На другом берегу грязной Рио-де-ла-Платы, реки, отделяющей Буэнос-Айрес от соседнего Уругвая, Доминго Лопес Дельгадо также выбрал ссылку комбатанта. 21-летний Дельгадо поступил на службу в отделение свободной франции Монтевидео в 1941 году. Он поднялся на борт «Нортумберленда», фрегата, предназначенного для борьбы с подводными лодками, и направился в Лондон, где прошел подготовку в Королевских военно-воздушных силах. Во время боевых вылетов он побывал в Египте, Ливии и Тунисе, а также на севере Италии и Франции.
“Я отправился на войну, движимый любовью к Франции, матери цивилизации”, — заявил Дельгадо, который никогда не был во Франции до войны. “И я пошел на войну, чтобы иметь возможность громко кричать, что я своим оружием защищал идеалы демократии и что у меня есть право быть свободным человеком!”
Сегодня памятник Свободной Франции все еще стоит в Роче, городе в Уругвае, где родился Дельгадо. Гигантский Лотарингский крест посвящен “Шарлю де Голлю, гражданину мира”.
Другие сражались за Францию, не покидая Латинской Америки.
Латиноамериканцы, сами недавние жертвы колониализма поселенцев, особенно тяжело восприняли оккупацию Франции. В защиту Франции перуанский писатель (и будущий премьер-министр) Луис Альберто Санчес сравнил покорение Парижа с покорением империи ацтеков при Эрнане Кортесе или империи инков после завоевания Писарро.
Гватемальский поэт Мигель Анхель Астуриас, впоследствии получивший Нобелевскую премию по литературе, был глубоко предан Франции и де Голлю, который, как и он, категорически отказывался видеть падение страны. “На побережье Центральной Америки, — писал он, — лицом к лицу с яростными волнами Тихого океана, когда мы ловили акул, портативное радио передало нам слова того, кого мы уже называли ‘нашим генералом’ из-за чего-то глубоко тронувшего нас”.
На складе в центре Буэнос-Айреса Союз свободных французских женщин, основанный в апреле 1941 года, собирал пожертвования тканей со всего континента, которые они шили на одежду и униформу. Этот “улей женщин, воодушевленных патриотической верой”, как назвала их газета Герена, пожертвовал не менее 26 000 предметов Свободным французским солдатам в Африке и на Ближнем Востоке.
Женщины из Женского союза открыли магазин La Petite Boutique. Вырученные от магазина средства отправлялись в Лондон для помощи в организации Бесплатного французского детского дома в Биконсфилде, к северо-западу от Лондона. Молодые женщины-волонтеры, одетые в типичную эльзасскую одежду, продавали кольца, булавки, браслеты и носовые платки на улице Либертад.
Согласно архивам комитета, их самыми популярными предметами были те, что были украшены трехцветным флагом Франции, запрещенным Виши и дорогим для многих аргентинцев.
На внутреннем фронте аргентинцы также вели свои собственные сражения — мало чем отличающиеся от тех, что разыгрывались по другую сторону Атлантики.
Уже яростная в своих нападках на режим Виши во Франции, La France Nouvelle начала критиковать аргентинское государство за его соучастие в нацистском захвате Европы. Несмотря на давление со стороны Соединенных Штатов, Аргентина отказывалась разрывать отношения с державами Оси до января 1944 года.
На протяжении всей войны аргентинское общество было расколото на две фракции: сторонников союзничества (“алиадофилос”) и сторонников нейтралитета (“нейтралисты”). Когда стало ясно, что будущий новый президент объявит войну странам Оси, вооруженные силы, поддерживавшие нейтралистов, инсценировали военный переворот. Переворот в июне 1943 года сильно дестабилизировал французское сопротивление в изгнании и растущие антифашистские движения в Аргентине.
Начиная с июня, хунта под руководством генерала. Педро Пабло Рамиреса начала подавлять свободу прессы и запрещать такие группы, как Accion Argentina. В следующем году «La France Nouvelle» была запрещена к распространению в Аргентине. Герен был невозмутим. Он перенес издательскую деятельность в соседний Уругвай и тайком переправлял газету через Рио-де-ла-Плата на пригородных лодках. “Только победа остановит нас”, — написал он.
У Герена были основания для надежд. К июню 1943 года ход войны начал склоняться в пользу союзников. Франция все еще находилась под оккупацией, но на Восточном фронте советские войска только что выиграли крупную битву под Сталинградом, и солдаты союзников — в том числе примерно 70 000-130 000 свободных французов — готовились начать свое вторжение в Италию. Год спустя, 6 июня 1944 года, союзники высадились на пляжах Нормандии.
“Ступив на французскую землю, ” писал в своих мемуарах уругвайский доброволец Дельгадо, — мы могли бы утешиться тем, что, если бы судьба уготовила нам погибнуть в этом хаосе, мы попали бы в страну героев и мыслителей, идеалов и величия”.
Почти три месяца спустя, 25 августа 1944 года, де Голль вступил маршем во французскую столицу во главе освободительной армии.
Среди них был молодой Жоссет из Тукумана. Накануне его танк Romilly одним из первых въехал в Париж. Там, в разгар восстания, он встретил Одетту, молодую француженку, которая катила своего отца в инвалидном кресле по мощеным улицам. Они поженились три года спустя.
Латинская Америка праздновала освобождение Парижа как личную победу. Нигде торжества не были такими шумными, как в Буэнос-Айресе. Около 200 000 человек стихийно собрались на Пласа-де-Франсия, площади в столичном районе Реколета. Крики “Да здравствует Сопротивление!” и “Да здравствует свобода!” разносились по всему городу.
По словам Лиды из Университета Сан-Андреса, освобождение Парижа оказало длительное влияние на Аргентину — и, возможно, даже сыграло свою роль в свержении военной диктатуры год спустя. Возвращение к демократии во Франции дало аргентинцам толчок, в котором они нуждались, чтобы начать собственное сопротивление военному правлению. “Баста, — кричали они, — Хватит”. Воодушевленное освобождением, “общество восстало, чтобы потребовать прекращения диктатуры”, — сказала Лида.
Свободные французы в Аргентине, добавила она, показали, что есть много способов противостоять оккупации. Несмотря на отсутствие участия их правительства, “аргентинское гражданское общество отказалось смириться с падением Франции и помогло переломить ход Второй мировой войны”, — сказала Лида.
“Правительства могут сколько угодно заявлять о своем нейтралитете, — добавила она, — но народ никогда не сможет быть нейтральным”.В 2018 г. была опубликована книга Альбера Герена «Письма Сопротивления 1940-1943 гг.»
Материал подготовлен Балыко Т.А., АНО «Центр изучения европейского движения Сопротивления РГГУ»